[cite]...Через час Сорокин накинул к этой сотне еще «полтинничек», потом, «по уточненным данным», еще один… Поверить, что где-то там впереди есть жизнь, становилось все труднее. Хотя за окном — чуть меньше двадцати градусов мороза. По местным меркам — не холодно. И вдруг Костя пронзает эфир словцом, означающим крайне неприятное стечение обстоятельств… Может, Костя провалился в расщелину? Влетел в сугроб? Бьем по тормозам. И тут замечаем, как навстречу движется… Похоже, Костя был не только краток, но и точен: это был именно он. Мимо двигалась тень, причем на велосипеде. Первым пришел в себя Костя: развернулся, догнал… Когда подтянулись другие и стали выходить из машин, то впору было вновь выкрикнуть крепкое словцо: Сорокин разговаривал с тенью, причем разговаривал по-немецки. «Ихь хайссе Рихард». Ночным заполярным призраком оказался студент-географ из Берлина, любитель и знаток русского Севера. В пути он уже 21 день: сначала добрался поездом до Ухты, затем на велосипеде до Нарьян-Мара и вот возвращается. Брови и ресницы белые от инея, но глаза живые. Предложили погреться в машине. «Найн», говорит, «данке». Рассказал, что обычно ночует в палатке, даже когда, как неделю назад, были пятидесятиградусные морозы. Обменялись визитками и, шокированные, обнаружили, что фамилия Рихарда — Левенхерц, по-русски «львиное сердце». С этого момента, несмотря на все особенности немецкого языка, он стал для нас Ричардом. Скулеж типа «Костя, а нам еще долго?» прекратился. Даже возня с пробитым незадолго до финиша колесом Tahoe (чтобы добраться до запаски, в задний бампер нужно сначала вставить ключ зажигания!) показалась приятным развлечением.[/cite] Источник: http://autoreview.ru/_archive/section/d ... ON_ID=2016 Там еще фотки есть, здоровые только слишком: http://www.autoreview.ru/archive/2010/0 ... 46_750.jpg И еще текст: [cite]Когда я увидел на зимнике велосипедиста, то подумал, что это глюк. Даже остановился не сразу. Темнота, холод, ветер. Мужики таращат глаза, лезут в машины за фотоаппаратами, а этот стоит весь заиндевевший и светится от счастья — точно Gluck! Вспоминая свой подзабытый Deutsch, пытаюсь прояснить ситуацию: — Слушай, ты ничего не перепутал? Это ненецкий округ, а не немецкий, ферштейн? Кажется, он в порядке. Лицо не обморожено, ведет себя адекватно. Велик — обыкновенный, из недорогих. Но шины шипованные, да и поклажа уложена со знанием дела: над задним колесом навешены два боковых багажника, между укосинами рамы подвязан большой плоский баул, спереди смотана туристическая «пенка», а руль укрыт меховой муфтой, которая служит карманом для всякой мелочовки и защищает руки от ветра. Парень с мозгами. Хотя… На улице-то (в смысле на зимнике) за «двадцатник» и, судя по показаниям барометра, будет еще холоднее. Предлагаем помощь, потом суем визитки с нашими «оперативными» телефонами и берем с него обещание, что если станет туго, он выйдет на связь. Прощаемся, прыгаем в машины, включаем на полную печки и, слегка обалдевшие, берем курс на север. — Костян, а чего же ты не спросил, где он спит, что ест, как с местными общается? Это же такая вкусная тема! Оправившись от шока, главный редактор «вступил в должность». Да много я чего не спросил! Потому что замерз как собака и чуть уши не отморозил. Хорошо, хоть догадался диктофон немцу под нос сунуть. Ничего, думаю, доберемся до Нарьян-Мара и все узнаем: местные СМИ наверняка «выпотрошили» этого «йети»! Но оказалось, что заполярные телевизионщики о визите Ричарда Львиное Сердце не знали ничего. Газетчики и радиожурналисты — тоже. Поэтому, когда на обратном пути уже ясным божьим днем мы догнали на зимнике «отмороженного» Ричарда (за три дня он проехал чуть больше пятидесяти километров), решили воспользоваться своим правом на эксклюзивное интервью. Поврежденный велосипед Ричарда легко разместился в Tahoe У парня проблемы: лопнула рама, а заднее колесо пошло винтом. Но держится он молодцом — боец! — Слушай, хватит подвигов. Давай с нами! На этот раз уговаривать не пришлось. Навьюченный велосипед исчезает в бездонном чреве Tahoe, а «всадник» устраивается на заднем сиденье Discovery. Я сажусь спереди справа и, не говоря ни слова, протягиваю Ричарду откупоренную «чекушку»... Ай, молодца, не брезгует! — Ну, рассказывай! Где спал, что ел? — Вчера ночевал на болоте, а сегодня ночью отлично устроился в ручье. Я «перегружаю» мозг, рефлекторно делаю второй глоток, вспоминаю про диктофон. — Где-где ночевал? — Рючей, овраг, — уточняет Ричард по-русски и, видя, что это не помогло избавиться от удивления, снова переходит на немецкий: — Мой организм привык к холоду. В этом нет ничего сложного. Ты тоже, если захочешь, можешь адаптироваться к низкой температуре. Понимающе киваю головой и тайком «подбрасываю» себе в ноги пару градусов тепла. — Сейчас сухо, поэтому палатку можно не ставить. Я расчищаю снег, кладу термоизоляционный коврик, на него стелю оленью шкуру, одеваю второй комплект одежды и забираюсь в спальники. Их у меня два. Один теплый, но продуваемый, а второй просто герметичный, с ветрозащитой. Оказывается, экстремальная погода привлекала его еще со школьных времен и Ричард даже пытался стать профессиональным метеорологом. Но терпения не хватило: на кафедре истязали занудной теорией и не давали работать «в поле». Бросил. Устроился работать на метеостанцию и решил изучать географию. Учиться осталось недолго: ближайшим летом он планирует защитить диплом и начать трудиться на стыке двух наук. Путешествия? Чувствуется, что это хобби он бросит не скоро, тем более что тропа к неизведанному у Ричарда уже накатанная. Из Европы он выбирается на пароме (так дешевле), потом доезжает на автобусе до Питера, садится на поезд и... Скандинавия, Крым, Кавказ, приполярный Урал, Якутия. Говорит, что когда-нибудь напишет книгу о своих похождениях, отдаст ее в самое известное немецкое издательство, разбогатеет и... продолжит заниматься «малобюджетным туризмом»! Провести два с половиной месяца в седле, проехав через Сибирь, горный Алтай, добраться до Монголии и потратить на все про все лишь 1717 евро? Прости, дружище, но для таких приключений я уже староват. И твой рацион уж больно напоминает армейский паек: утром — каша, вечером — лапша, а днем — хлеб с консервами. Горелку, кстати, смени. На сильном морозе из-за плохого испарения бензина она дурить будет. Давай мы тебе нашу, военную справим… Das Gluck по-немецки — счастье. Похоже? Потом спорили про одежду. Я говорил, что в северных поездках всегда использую «сэндвич-технологии» на основе «боевого» трикотажа, флиса и непродуваемой куртки из плотного синтетического материала. Ричард оказался приверженцем натуральных тканей: — На велосипеде я еду в двух комплектах шерстяного термобелья, в свитере и короткой куртке. На ноги надеваю две-три пары носков и шерстяные гольфы-гамаши. Обязательно нужен шарф, шерстяная шапка и защитная маска для лица. И лучше тоже натуральные! На холодных стоянках «снежный человек» обязательно переобувается и надевает длинную плотную куртку с капюшоном. Вообще, технология защиты от холода у Ричарда авторская и, прямо скажем, непростая. Говорит, что многое зависит от индивидуальной морозоустойчивости организма, точно определить которую можно лишь постепенно приучая себя к низким температурам. Полная адаптация, по его словам, происходит только после трех суток непрерывного пребывания на холоде (в этом месте рассказа я прибавил ручкой климат-контроля еще пару градусов) и что любому зимнему экстремалу надо опасаться четырех вещей: болезни, истощения, слабого иммунитета и голода. Кстати, когда мы остановились перекусить в придорожном кафе, я решил посмотреть, что для себя выберет наш новый знакомый. Ричард оказался верен теории «приключенческого минимализма»: банка шпрот, три куска хлеба, чашка чая — и шоколадка про запас. — А почему ты не пользуешься спутниковой навигацией? Ой, кажется, я ненароком обидел профессионального географа! Ричард достает из кармана мятую карту, вдрызг разрисованную карандашными пометками, а я сконфуженно прячу в карман свой Garmin, который, кстати, так до конца и не освоил. На железнодорожном вокзале в Печоре мы купили Ричарду билет до Питера и вместе с велосипедом поселили в гостиницу. — Куда в следующий раз? Наш «йети» начал рассказывать про Байкал, куда хочет отправиться в следующем году, а потом осекся: — Ребята, я ваш должник. Если будете в Берлине... — Обязательно будем! Если закоченеем, нальешь нам шнапса. P.S. 19 февраля 2010 года, когда мы еще были в Москве, а Ричард Львиное Сердце уже ехал на велосипеде в сторону Нарьян-Мара, метеостанция под Интой (это 370 км юго-восточнее Нарьян-Мара) зафиксировала температуру –56,40С — это абсолютный рекорд для Европы за последние тридцать лет![/cite]
